А ночи в Анголе красивые.
Если добраться до города, то всё неудобство и необычность населения мигом сойдут на «нет». Никаких диких танцев, обнажённых  до пояса людей. Всё точно также, как и в сотнях других городов. И ночи. Они для тьмы, для охоты. Не то что в каких-то там умеренных широтах, где и стемнеть за ночь толком не успевает.
Калебу здесь определённо нравилось. Носящая другую упаковку пища на деле оказывалась практически такой же внутри запросто приняла его за туриста, коих тут было не мало, более дикая и верующая её часть ещё во время пробежки, сделанной из интереса, подарила ему от чистой души пару трупов... Что бы там не говорили, но, когда о тебе заботятся, — это приятно. Знаете, а ведь даже монстры иногда просто хотят отдохнуть.
Марино неспешным шагом исследовал все доступные ему подворотни и закоулки этого небольшого города. В руках у него мороженое и деревянная ложка, на шее давно не работающая мыльница, лёгкая одежда и солнечные очки, торчащие из кармана. Типичный гость из дальних стран, пытливым взглядом изучающий улицы и наслаждающийся свободным временем. Пёс про себя величал это «пассивной охотой»: просто ходишь и высматриваешь для себя самый доступный кусочек мяса, загнанный безысходностью в самые неприметные места и никому в этой жизни не нужный. Кроме голодного хищника, разумеется. Калеб не ел уже два дня, и как бы старательно он не забивал свой желудок фисташковым мороженым, арахисом или кофе, голод уже начинал давать о себе знать.
Поворот, поворот, неприятное шуршание сандалий о песок, пройти ещё одну улочку до конца, завернуть в едва приглядную подворотню, рядом с которой особенно отчётливо слышишь родной сердцу запах Атлантического океана, и псу улыбается непостоянная девица фортуны — женщина средних лет со спутанными волосами растянулась на столь смятой газете, что на ней лишь с огромным трудом можно было различить буквы, складывающиеся в знакомый португальский язык, одежда непотребно грязная, вид несчастный, телосложение стремится к анорексичному из-за явно многодневного недоедания, словом, всё как везде, ничего крайне особенно, обыкновенное мясо без загона, в котором оно могло бы ночью спрятаться. Идеально.
Кейл, стараясь особо не мотать головой, осторожно огляделся в поисках свидетелей: не то, чтобы он не смог справиться с группой внезапных спасателей, но да разве же кому-то приятно, когда его отрывают от трапезы? Даже принюхавшись к ночному воздуху и не заметив ничего необычного, пёс стащил с шеи надоевший за день фотоаппарат, без особого сожаления выбросил остатки холодного лакомства в урну и двинулся к жертве. Спящая, тихая, не сопротивляющаяся жертва, с печальной судьбой и не менее печальным её окончанием...
Пёс еле успел скользнуть в сторону, чтобы летящая в него пуля лишь скользнула по коже, даже не оставляя на ней отметины. Запоздало он услышал звук выстрела, и, прикусив губу, чтобы скрыть быстро вспыхнувшее раздражение, медленно и напряжённо, через плечо глянул назад.
— Ни с места, тварь, — на отличном английском приказал ему человечешка, с грозно нахмуренными бровями. В руках у него было некое огнестрельное оружие, направленное в грудь морскому псу, — тот, честное слово, совершенно не разбирался в этих различных орудиях убийства, — Наконец, я нашёл тебя... — сообщил мужчина, облизывая пересохшие от явного волнения губы, и прищурился, вновь целясь в стоящее напротив него создание.
— «Наконец»? — с некоторым удивлением протянул Кейл, медленно наклоняясь и подбирая отскочившую от стены пулю, — И давно ты меня выслеживаешь, охотник за нечистью?
Марино с интересом повертел снаряд между пальцев, задумчиво глядя на появляющийся на коже знакомо пахнущий красный след абсолютно точно не его крови, после чего также медленно повернулся передом к охотнику, к потенциальной жертве — задом. Он знал, что у него есть время на все эти небольшие манёвры, мужчина явно не знал, с чем связывается, ну или хотя бы принадлежал к тем блюстителям порядка, что обожали потрепаться перед расправой. Дурные маневры, что уж сказать, Кейл вот никогда не позволял себе играться с едой. Хотя, в этот раз можно и сделать исключение.
— С самого Шеффилда, — сообщил охотник, с удовольствием глядя на то, как пёс напускает на себя самое болезненное выражение лица и слегка пошатывается, — Многие не верили, что в городе завелось чудовище, но я верил. Я узнал обо всех тварях, которых смог, за последнее время, я изучил все данные, все места расправы, — мужчина восторженно хохотнул, глядя, как сверхъестественной твари становится хуже, — Жители были в страхе. Маньяк или монстр, но из-за него с улиц пропадали люди. Мой друг решил выступить против этой твари, но также погиб. Веришь или нет, но дорогой тебе человек, полностью обескровленный, с вытаращенными от ужаса глазами, холодный... Он вдохновляет на месть.
На мгновение пёс не выдержал и закатил глаза. Да, несомненно, он был в Шеффилде. Да, трапезничал он там знатно, ни в чём себе не отказывая. Но одно Калеб знал о себе точно — он вон ни на одну свою клеточку не является вампиром. А получается, ему мстят за проделки какого-то умника, воспользовавшегося его пребыванием в городе и решившим откушать чем-нибудь более бойким. Или даже нескольких умников, вампиры любят охотиться всей семьёй, как и морские псы в стае. Но воодушевлённый дурачина взял не тот след, болтался за Марино по всему миру и сейчас встретит абсолютно бесславную кончину просто из-за собственной глупости. Обидно, конечно же, но не имеет абсолютно никакого значения. А вот что имеет, так это тонкая, по сравнению с местными жителями, светлая кожа, крепкое телосложение и немалая мышечная масса, указывающая на отличное питание, а следовательно и питательность продукта, и, если выбирать с той истощавшей бездомной женщиной...
— ...а пуля смазана кровью мертвеца. Для вас же, тварей, это вроде яда, не правда ли? — продолжал трепаться охотник, демонстрируя свои не столь уж и скудные знания матчасти и уже буквально чувствуя вкус расплаты.
Резкое и слишком быстрое для ослабшего вампира движение, выстрел, вскрик. Хруст шейных позвонков под мощными челюстями и прервавшийся предсмертный хрип. Калеб с отвратительным чавкающим звуком разжал челюсти, давая ещё бездыханному телу упасть, тыльной стороной руки вытер (или, скорее, размазал) текущую по подбородку кровь.
— Да вот только я не вампир, — с довольной жизнью улыбкой сообщил пёс уже ничего не слышащему мужчине, после чего выдернул из будто окаменевших пальцев оружие, кажется, сломав при этом парочку, и только сейчас услышал судорожные всхлипы у себя за спиной. Обернувшись, он ни сколечко не удивился, увидев проснувшуюся от происходящего вокруг шума женщину, прижавшуюся к стене и с величайшим ужасом смотрящую на происходящее. Кейл улыбнулся ей, чем приблизил бездомную к обморочному состоянию. Тащить всю эту тяжесть со всем, что он в себя нагрузил, не хотелось, поэтому Марино быстро вычистил его карманы, снял с трупа непонятно для чего взятую слишком жаркую для этих мест куртку и кинул найденный в поисках бумажник женщине.
— Сегодня наша ночь, — подмигнув женщине, сказал он на чистом португальском и, уже не заморачиваясь, принял истинный облик. Запах океана всё ещё манил своего ребёнка к себе, и пёс, не противясь этому зову, впился зубами в туловище жертвы и поволок его в родную воду.